Современные социальные направления экономической науки (Г. Джонсон)

Теорию «человеческого капитала» Г. Беккера и другие его социальные идеи развивает канадский экономист Гарри Джонсон, он применяет его методологию к анализу проблем распределения. Особенно интересен для экономической социологии его сборник «Об экономике и обществе: избранные произведения» (1975). Джонсон подчеркивает новый социальный характер современной экономики — экономическая сила общества сдвинулась от собственности на землю и капитал к административно-управленческому аппарату (к «технострук­туре», по терминологии Гэлбрейта). В этом случае главным источником и гарантом экономической власти, социальной мобильности являются знания. Теперь богатство в виде знаний противостоит денежному, земельному или производ­ственному богатству. Изменился и сам образ «капиталиста» — это не бездель­ник, курящий сигару, как мы привыкли думать, а сам рабочий. Его социальное положение и продвижение вверх по социальной лестнице зависят от него само­го — от способностей, упорства, работоспособности и целеустремленности. При новой концепции капитала меняется и концепция распределения. Если раньше у Рикардо распределение было связано с формулами «капитал — процент», «земля — рента», «труд — заработная плата», то теперь доход определяется «челове­ческим капиталом», это определенный «процент» с «капитала» знаний, умений и навыков. Если трудовая теория Рикардо предполагала труд вообще главным фактором производства, то теперь труд приобретает в большей степени не аб­страктный, а индивидуальный, творческий характер, речь более не идет о затра­тах труда вообще, а о его специфических характеристиках.

Для воспроизводства «человеческого капитала» необходима и другая соци­альная политика. Сегодня государство ориентируется на устаревшую концеп­цию, согласно которой для всех предполагается равный уровень социального обеспечения. Считается, что индивид сам способен распорядиться предостав­ляемой ему помощью, что было реально в стабильном мире. Сегодня общество весьма динамично. Здесь для того, чтобы распорядиться имеющимися средствами, прежде всего необходимы информация, знания. Поэтому необходимо помогать семьям эффективно вкладывать средства в наиболее эффективный «человеческий капитал», развивать таланты своих детей. Поэтому социальная политика, по Джонсону, в большей степени должна быть ориентирована на сфе­ру образования, а обучение должно определенным образом кредитоваться. Иное отношение должно быть и к безработице: со времен Кейнса социальные идеалы слишком прямолинейно связываются с полной занятостью, но это «аристокра­тическое» отношение к безработице, замечает Джонсон. Социальное значение безработицы состоит в том, что она предоставляет свободу избавления от неин­тересного труда, свободу выбора нового вида занятий. Поэтому важно планиро­вать рост величины и продолжительности социальных пособий по безработице,обеспечение условий более эффективного поиска нужной работы.

Другая черта современной экономики, считает Джонсон, определяется изме­нением взаимосвязи производства и потребления. Вся прежняя экономическая теория принимала как постулат ограниченность ресурсов и ориентировалась на эти ограничения. В XIX в. производство было недостаточным для масс, не было гарантий минимального дохода, распределение было неравным. Теперь мы жи­вем в богатом обществе (Opulent Society в терминологии Джонсона, у Гэлбрей­та было Affluent Society), а вся экономическая теория построена для общества бедных. Поэтому необходимо и всю экономическую теорию строить для нового общества — общества изобилия. В нем уже не потребности определяют производство, а наоборот — потребности формируются производством и рекламой. Развитая информационная сторона потребления дает необходимую и полную информацию о продуктах, услугах и технологии, что повышает компетентность потребителей, обеспечивает демократический выбор для покупателей и продав­цов. К денежной цене товаров и услуг также прибавляется другая «цена» — время на покупку и потребление. В обществе изобилия в большей степени осуществля­ется переход от денежных оценок труда к неденежным ценностям — огромное значение для работника имеет не только заработная плата, важны также и качество труда, условия, интеллектуальное содержание, интерес, гораздо большую ценность приобретает свободное время. Таким образом происходит изменение системы ценностей, ее внеэкономические составляющие приобретают относи­тельно большое значение.

Новый характер экономики по-новому освещает и проблему неравенства. В основе обычного отношения к экономическому неравенству лежит наивное предположение о том, что раз люди одинаковы по своим физическим потребно­стям, то неравенство в социальном смысле несправедливо. При этом дело усугу­бляется христианской традицией равенства людей перед Богом. Но, по Джонсону, все эти оценку являются более эмоциональными, чем рациональными. В совре­менном обществе высокого уровня развития уже нет нищеты в традиционном смысле, само понятие бедности движется вслед за уровнем жизни и является социально детерминированным суждением, поэтому проблема бедности в относи­тельном смысле сохраняется всегда. При этом надо иметь в виду, что бедность зависит не только от экономического неравенства — возникновение нуклеарной семьи означает, что люди в преклонном возрасте так или иначе вынуждены со­кращать свой уровень потребления, неконтролируемый рост семьи также означает снижение жизненного стандарта, структурная безработица приводит к временно­му снижению запросов индивида. Поэтому в современном обществе неравенство не всегда связано с бедностью; общество может быть равным, но при этом нищим. Сегодня уже не владение землей или капиталом и монополизация этих ресурсов дают доход, его источником становится немонополизируемый «человеческий ка­питал». Неравенство, полагает Джонсон, является результатом свободного выбо­ра, и, борясь против неравенства путем перераспределения доходов, мы лишаем людей системы, где существует свобода выбора; здесь есть опасность перехода к авторитарному обществу. Нельзя не только отрицать неравенство, но и решать данную проблему с этической точки зрения всеобщего равенства. Неравенство в экономическом смысле зависит от чисто демографических характеристик, ведь потребности в жизненном цикле человека неодинаковы: в детстве их меньше, в период образования семьи — больше, в старости — опять меньше. Кроме того, все люди различаются по своим ориентациям: одни предпочитают работать, дру­гие — оставлять для себя больше свободного времени; одни предпочитают иметь много детей, другие — нет; одни предпочитают престижный стандарт потребле­ния, другие — нет. И политикой перераспределения доходов мы ущемляем инте­ресы одних, отдавая предпочтение другим, считает Джонсон.

Экономический подход в большей степени склоняется к тому, что бедность —это результат неравновесного положения. Достаточно только ввести неимущих людей в нормальное состояние — их положение изменится. Но здесь существу­ет и другой аспект — бедность как равновесное положение, т. е. как результат собственного выбора людей, их предпочтений или бедность как «культура бед­ности». Обширные исследования этого вопроса в 1960-х гг. в США как раз под­твердили данную идею. Поэтому основной вывод Джонсона сводится к тому, что надо рассматривать неравенство не в доходах, а в первоначальных возможностях. Социальная политика должна ориентироваться не просто на обеспечение социального минимума путем перераспределения, а на помощь в предоставлении информации о возможных ресурсах и их использовании, на финансирование за­трат на образование и переобучение, на обеспечение всеобщего медицинского обслуживания, на ликвидацию дискриминации всех видов.

Как видно, социальные выводы представленной теории рационального вы­бора (Чикагская школа) практически созвучны социальной философии монета­ризма, иногда и самого Фридмена относят к этому направлению. Теоретики ра­ционального выбора, как и Фридмен, мало внимания уделяют проблемам этики выбора, считая, что этика — это сугубо индивидуальное понятие. Другое отно­шение к проблеме социального и индивидуального у представителей Вирджин­ской школы теории рационального выбора («теория общественного выбора» —“public choice”) и у представителей этической экономики («теория социального выбора» — “social choice”).