Отчуждение

Об отчуждении, как правило, говорят тогда, когда есть одно «решающее» отношение господство «вещи» над человеком. Причем обязательно вещи сделанной, артефакта, а не природной вещи или предмета.

Первое, что следует рассмотреть, социальная связь. Она становится связью извращенной, превращенной, несправедливой и «слепой», то есть неразумной, неморальной, некрасивой… приходя на смену связям прозрачным, разумным, справедливым, красивым, если верить в доисторический «Золотой век».

Это случается, когда то, что служит человеку, перестает ему служить и становится самостоятельной, равной ему по значимости или даже важнее его, когда его орудие само начинает им командовать и берет над ним власть. А так как орудие это предмет социальный, по крайней мере хотя бы частично, то все дело в социальной компоненте орудия.

Мистический мир и сакральная коммуникация средства такого общения человека с богами или богом, которое воспитывает в душе человека определенные качества. Иначе говоря, этот тип коммуникации направлен на воссоздание мира и лада в душе.

Необходимо и обосновать особый мир, в котором это душевное равновесие возможно, где человеку дана возможность общаться и приобщаться к самому высокому и сильному, что есть на свете, к божеству или к их сообществу.

Конечно, это способ снятия иллюзорный, но эффективный реального «О.» человека от мира, если в реальном мире человеку живется несладко, неспокойно и несвободно. По сравнению с таким способом «снятия» О. техника выглядит куда более привлекательно она дает средства такого укоренения человека в мире, которые не иллюзорно, а реально ставят его на одну ступень и с природой, и с другими людьми и их сообществами, и с самими богами.

Вместо удвоения мира техника предлагает его использование. С этой точки зрения техника не пространство О., а, скорее, пространство его снятия. Те культуры, которым достаточно магического воздействия на мир, довольствуются в лучшем случае телесными техниками вроде йоги, шаманства, «восточных единоборств» и прочих способов отождествить мир человека и космос без посредства науки и техники.

В социальной функции мы тоже особых противоречий между техникой и до-техническими стратегиями не фиксируем. Стало быть, корень противоречий связан с проблемой эманации человеческого в вещественное и потом в господство вещественного над человеческим. Это проблема порождения или производства.

Заметим, что производство и порождение в известном смысле тождественны. По крайней мере, в такой мощной традиции, как марксизм. Тема орудия труда и О. в процессе труда рабочего от «системы машин» подробно и настойчиво рассматривалась К. Марксом в целом ряде работ. В так называемых зрелых работах (хотя работы, собранные в том «Из ранних произведений» не менее интересны и тем самым «зрелы») Маркса интересует не техника как таковая, а ее экономическая роль.

Точнее говоря, не вся техника, а техника как фактор капиталистического производства. Еще точнее, он предпочитает употреблять термин «машины» и «системы машин», чтобы зафиксировать существенный для понимания О. момент подчинения живого труда (Маркс использует много синонимов работник, рабочий, непосредственный индивид и т. п.) основным капиталом, а то и просто капиталом.

ем особенность этого перехода, почему этот переход так важен Марксу? Начнем с воспроизведения некоторых исходных понятий, которыми Маркс пользуется, практически не пересматривая их, начиная с «Нищеты философии» и кончая «Капиталом» и рукописями 1857-1858 гг.

Этот пример оборачивания отношений, перемены аргумента и функции местами окажется одним из ключевых в понимании Марксом феномена О. в процессе труда. В «Нищете философии» этот мотив звучит так: машина это только производительная сила, или орудие труда. Она еще не представляет общественного отношения. Фабрика, или система машин есть общественное отношение, экономическая категория.

Напрашивается вопрос: почему Маркс не считает машину общественным отношением? Ведь в принципе в ней уже «даны», как говорил Маркс, и разделение (и накопление) труда, и наука, и функциональные подразделения на функции двигатель, преобразователь, орудие. Иными словами, в ней есть (по крайней мере логически, «в понятии») все то, что в системе машин лишь нагляднее выявляет общественную сущность, то есть связь людей в труде.

Ответ Маркса: простое орудие не есть капитал; система машин капитал. Мысль Маркса в том, что, только приобретая новое системное (можно сказать сильнее социальное) качество сложно разделенный кооперированный труд, с включением в процесс науки, машин разных классов, а не кооперации однородных машин (двигатели, передаточные механизмы, орудия), комбинация машин составляет общественное отношение и даже экономическую категорию фабрику.

Причем категорию экономическую, для которой адекватным средством исследования является исследование строения и превращений капитала. В других работах, правда, он оговаривается, что капитал не обязательно служит экономической формой машинного труда например, кустарь, применяя машину, становится собственником, а не придатком машины.

Идеологическое когда сознание человека заполняется ложными идеями, «призраками», превращенными мыслительными формами, обслуживающими извращенное бытие. Вместе с деньгами, работой, капиталом и государством человеку противостоит в таком качестве даже наука.

Экономическое когда капиталистический машинный труд отчуждает от работника его рабочую силу, результат труда не принадлежит рабочему. Коммунизм есть способ снятия всех форм О., и необходимость коммунизма не устраняется из-за того, что так или иначе удается устранить тот или иной аспект О. в ходе социальной (политической, законодательной, профсоюзной, воспитательной…) работы.

Но есть такая особая форма О., которая возникает сама по себе и не зависит ни от чего, кроме развития производительной силы человека. Система машин ведет к такой форме О., снять которое можно только в том же гносеологическом смысле, в каком оно и возникло.

И этот аргумент остается вечным и неустранимым, он и есть последнее оправдание коммунизма. Однако вернемся к «Нищете философии». Этапы становления (кстати, Маркс не утверждает, что этапы эти исторические, а не логические) машинной техники: «Простые орудия, накопление орудий, сложные орудия; приведение в действие сложного орудия одним двигателем руками человека, приведение этих инструментов в действие силами природы; машина; система машин, имеющих один двигатель; система машин, имеющая автоматически действующий двигатель вот ход развития машин».

В основе данной периодизации лежит сложность, разделенность, а в конце, начиная с системы машин, зависимость от источника энергии. Схему нельзя считать логичной, так как в ней два основания. Но она правдоподобна. Хотя не совсем понятно, что имелось в виду под словом «автоматически».

Но это из главки, где идет полемика с Прудоном по поводу понимания разделения труда, стало быть, данная схема показывает связь машин с разделением труда, а стало быть, со структурой производственного процесса и, в конце концов, общества.

Но едва ли можно принять ее как универсальную, ведь история разделения труда вряд ли следовала собственной логике, а имела своим основанием нечто, лежащее в основе самого трудового процесса субстратных базах (вещество, энергия, информация).

Такой подход четко обрисован в рукописях 1857-1858 гг. «Критика политической экономии». «Машина это последняя из метаморфоз средства труда». Маркс использует определение «Ure» и определяет систему машин: самая адекватная форма машин автоматическая система машин, которая сама себя приводит в движение. Эта автоматическая фабрика состоит из множества механических и интеллектуальных органов, так что сами рабочие определяются только как сознательные ее члены… Здесь мотив О. звучит уже отчетливо.

Машина ни в каком отношении не выступает как средство труда отдельного рабочего. Ее differentia specifica заключается в том, что «… рабочий опосредствует деятельность машины, а не машина опосредствует деятельность рабочего, направленную на объект.

Смысл этого рассуждения в том, что, по Марксу, аргумент и функция меняются местами: главным был рабочий, а стала машина. Итак, орудия труда, развиваясь, приводят к господству овеществленного труда, машины, капитала над работником; этот процесс описывается как практически независящий от социальной связи людей, общественных отношений. Он объективен, или, как сейчас сказали бы, технологичен.

Как же Маркс возвращает его на социальную почву? Читаем дальше: «деятельность рабочего, сводящаяся к простой абстракции деятельности, всесторонне определяется и регулируется движением машин, а не наоборот. Наука …воздействует на рабочего как чуждая ему сила, как сила самой машины».

Вот истоки отчуждения: говоря словами Маркса, объективная видимость «чуждости» ведет к самому что ни на есть реальному отчуждению, т. е. феномену человеческого бытия. Здесь надо разбираться не только с так называемыми объективными мыслительными формами понятно, что идеологии как форме ложного сознания они принадлежат не потому, что идеология есть форма извращенного сознания.

Нет, идеология честно и беззастенчиво отражает, выражает, навязывает и отстаивает только то, с чем она реально, как с некоей повседневной данностью, сталкивается в самой жизни.

Но в данном случае Маркс сам оказался в плену своего собственного метода. Как понять то, что объективную видимость О., которая и стала-то реальностью благодаря исключительно технологическому превращению машин в их сложную кооперацию, Маркс описывает как сущностное отношение, а не как «извращение действительной связи»?

В системе машин овеществленный труд противостоит живому труду в самом процессе труда как господствующая над ним сила… живой труд всего лишь придаток этой системы машин, средство ее деятельности». Процесс О. описывается не как объективная превращенная форма, а как некая социальная онтология, как фактически сущностное положение дел.

И с этим можно было бы легко согласиться, если бы не сверхтеоретическая установка О. может быть преодолено снятием своей социальной и экономической формы (коммунизмом). Еще одна неожиданная оппозиция в анализе оппозиция мастерства рабочего и науки.

Имея в виду работу кустаря, ремесленника, мастера, делающего вещь от начала до конца своими руками, Маркс допускает использование машин, не считая таковое использование общественным явлением. Но ведь в машине объективировано знание, машина сама продукт огромного числа машин.

Поэтому тенденция капитала заключается в том, чтобы придать производству научный характер, а непосредственный труд низвести до всего лишь момента процесса производства Средство труда делает рабочего самостоятельным, превращает его в собственника. Система машин в качестве основного капитала делает рабочего несамостоятельным, делает его присвоенным».

Вообще анализ применения машин нужен Марксу для установления пропорций различных компонент производства прибавочной стоимости, т. е. он проводится в политэкономических категориях: «При применении машин имеет место увеличение прибавочного труда и абсолютное уменьшение необходимого рабочего времени».

От обывательского взгляда на технику («Природа не строит ни машин, ни локомотивов, ни железных дорог, ни электрического телеграфа, ни сельфакторов, и т. д. Все это продукты человеческого труда, природный материал, превращенный в органы человеческой воли, властвующей над природой, или человеческой деятельности в природе.

Все это созданные человеческой рукой органы человеческого мозга, овеществленная сила знания». Маркс впоследствии отказывается. Все эти продукты, органы и силы становятся глубоко враждебными человеку, и Маркс ищет способ вновь помирить человеческую природу и мир результатов деятельности его рук и мозга.

Каким образом? Понятно, что ни Руссо, ни луддиты, ни ремесленный труд не идеалы для Маркса. Ответ таков: система машин не обязательно капитал, ниоткуда «не следует, что подчинение капиталистическому общественному отношению является для системы машин наиболее адекватным и наилучшим общественным отношением», «капитал работает над разложением самого себя как формы, господствующей над производством».

Значит ли это, что отношения собственности все же сыграли основную роль в возникновении и развитии феноменов О.? Ответ остается не до конца ясным, так как собственник орудий производства, по мысли Маркса, не страдает от О. Тут дело не просто в собственности, а в ее особом качестве капитале: именно капитал отчуждает жизненные силы от носителя жизни, заставляет их становиться абстракцией, существующей в качестве рабочей силы, свободного времени, прибавочного труда как бы самой по себе, вне человека-работника. Итак, вопрос о технике, ее социальной роли упирается в вопрос о том, возможна ли экономика без капитала. Мы его обсуждать не будем.

Тезис, что О. можно «снять» коммунизмом, говорит о том, что О. носит социально-исторический характер, а не коренится в самой структуре деятельности, и хотя и связано с овеществлением, опредмечиванием, овнешнением, отстранением и подобными феноменами деятельности, к ним не сводится. Вот в чем, видимо, разница между ранними и более поздними работами Маркса.

Социальные отношения власти, эксплуатации, продажа части человека в виде его рабочей силы, институциализация капиталистических отношений во враждебный человеческой природе общественный строй, господство над человеком «превращенных форм» его былой целостной природы необходимые социальные условия для О.